Приключения Гомера Прайса - Страница 40

Как вдруг дверь в кафе открылась, и сквозь нее проник незнакомый мужчина.

Ребятам показалось, что вошел он как-то крадучись, но это, наверно, им только показалось.

– Добрый вечер, – тихо сказал незнакомец, потрясав плоским бумажным свертком, который он держал в руке, постепенно меняя свою окраску (вместе со свертком) – с темно-фиолетовой на лимонно-желтую. – У меня тут с собой одна пластинка, – продолжал незнакомец, отчаянными усилиями распутывая веревку и разрывая на свертке бумагу. – Так вот, хочу ее проиграть на вашей музыкальной машине. Это будет, увидите, лучшая пластинка сезона. Включишь – и будешь ты на волосок от...

Незнакомец внезапно оборвал фразу и, видно, очень разволновался. Некоторое время он стоял молча, меняя окраску вместе со своим свертком и постепенно приходя в себя и успокаиваясь.

Гомер и Фредди тоже меняли окраску и тоже молчали, ожидая, чтобы незнакомец договорил. И он договорил, когда пришел в себя настолько, что почти без дрожи в голосе мог произнести:

– Сами услышите, тогда поймете.

Одновременно он развернул наконец свой сверток, достал пластинку и ребята просто обомлели! – кинул эту пластинку под потолок. Но и после этого он вовсе не стал даже пытаться ее поймать, а наоборот – сунул руки в карманы пальто и спокойно стоял, глядя, как она вот-вот упадет и разобьется.

Она действительно упала с громким стуком прямо посреди кафе. Гомер и Фредди вскрикнули, а незнакомец горько рассмеялся.

– Небьющаяся, – сказал он с печальным видом. Он поднял пластинку с пола и согнул ее пополам. – И неломающаяся, – добавил он. – Да, – заговорил он опять, – крепкая до безобразия! Небьющаяся до отвращения! Неломающаяся до... до... не знаю до чего!

Он опять страшно разволновался, а когда немного успокоился, подошел к музыкальной машине и открыл верхнее полукруглое стеклянное окошко над панелью с кнопками.

– Я поставлю ее, – сказал он, – между «Симфонией буги-вуги» № 5 и «Полькой буги-вуги» № 6. Ладно?

И он быстро втиснул свою пластинку в общую кучу.

– Вот, – сказал он, вздыхая с огромным облегчением и меняя в это же самое время цвет лица с желтого на синий. – Вот, значит, таким образом...

Ребята тоже почувствовали себя легче. Уж ьчень странно повел себя незнакомец с самого начала, а вот сейчас, кажется, успокоился наконец, перестал дергаться и переживать неизвестно из-за чего. Гомер вспомнил о своих обязанностях, прошел за прилавок и оттуда спросил:

– Хотите чего-нибудь поесть, сэр? Сандвич? Чашечку кофе? Или, может, вкусный свежий понч...

– Нет! Нет! Нет! – отчаянным голосом завопил незнакомец, прежде чем Гомер успел произнести «ик». – Нет! Нет! Ни за что! – Он извивался всем телом, кашлял и грозил пальцем. – Я никогда, ни при каких обстоятельствах не ем их, – объяснил он, когда немного успокоился. А затем облокотился на прилавок и таинственно прошептал: – Ведь в них, вы это прекрасно понимаете, очень много дырок! Просто полным-полно дырок!

Гомер с минуту подумал, оценивая это заявление, потом по-кал плечами и сказал:

– Ну, может, томатный сок? Он у нас очень...

– Молчи! – трагическим шепотом произнес незнакомец. И громко икнул. Умоляю, ни слова больше! – Он снова икнул. – Я не пью томатный сок! Никогда!

Он замолчал и снова икнул. Гомер быстро наполнил стакан водой и протянул незнакомцу со словами:

– Задержите дыхание, когда будете пить, и сосчитайте до десяти. Я всегда так делаю.

– А еще лучше, – вмешался Фредди, – сказать про себя, например, так: «Икота, икота, перейди на мистера Скотта, со Скотта на кого-то, с кого-то на того-то...»

Или спеть...

– Не нужно! – закричал незнакомец. – Ради бога, не нужно!

– А вообще я не понимаю, – продолжал Фредди, – почему, когда Гомер сказал вам про пончики и про...

– Ни слова больше! – зашипел незнакомец и чуть не выронил из рук стакан. – Умоляю, ни слова! Иначе... Я ведь уже говорил вам, что никогда не ем пончиков...

Он с укором посмотрел на Фредди, потом повернулся к Гомеру и сказал:

– Спасибо. Спасибо за угощение... За воду то есть... Икота у меня почти прошла... А теперь я, пожалуй, пойду. Всего хорошего!

Он ринулся к двери так, словно убегал от чего-то страшного, что вот-вот должно было произойти...

– Одну минуту, мистер! – крикнул ему Гомер. – Вы ведь хотели послушать пластинку... И потом, как она называется?

– Ах да, – сказал незнакомец, останавливаясь в дверях. – Как называется?

Называется она «Пон... сим... пон»... Впрочем, у нее нет названия... И вообще скажу вам, ребята, по правде: не ставьте вы ее! Не надо! Прошу вас... и даже умоляю! Пусть никогда, – голос незнакомца зазвучал торжественно, – пусть никогда не опустится иголка на ее небьющуюся и неломающуюся поверхность, и пускай ни один звук не исторгнет ваша чудесная, ваша прекрасная машина из этой... «Пон... сим...»

Он внезапно замолчал, а ребята закивали головами и с трудом перевели дыхание.

Они были взволнованы и напуганы поведением незнакомца и особенно последними его словами.

Так же внезапно, как замолчал, незнакомец расхохотался, но при этом лицо его оставалось совершенно серьезным.

– Ха, ха, ха, – произнес незнакомец, и все эти «ха» музыкальная машина немедленно окрасила в зловещий фиолетовый цвет.

– Ха, ха, ха... – И, перейдя на свистящий шепот, добавил: – Но она исторгнет! Вы совершите это своими руками! – Приобретая на прощание кроваво-красный оттенок, он закончил так: – А теперь прощайте, мои милые, чреватые бедами Пандоры' в штанах!